Интервью с Яном Барреттом, племянником Сида Барретта – 1995 г.
Вопрос: Какие твои самые ранние воспоминания о Роджере; по-моему, ты родился в 1973-м, как раз тогда, когда для него все начало складываться довольно печально… есть у тебя какие-нибудь воспоминания периода конца семидесятых, которыми ты хотел бы поделиться?
Ответ: Когда я был ребенком, я совсем не знал Роджера, так как всегда, когда мы приходили к ним домой, чтобы повидаться с моей бабушкой, Родж оставался в своей комнате, и мы с ним почти не встречались. Я знал только, что он был не совсем здоров и любил быть в одиночестве. Я и понятия не имел, что он мог быть знаменитым какое-то время, узнал что-то о том, через что ему пришлось пройти, только в подростковом возрасте. Я помню, как ездил к нему в какой-то оздоровительный центр в сельской местности, и гулял с ним по лесу, но я не знал, зачем он там находился. Я помню только, что здание этого центра выглядело довольно мрачно и устрашающе.
Вопрос: Как ты общаешься со своим дядей, есть ли в вашей семье что-то вроде правила, по которому нельзя говорить с ним о чем-либо, что касается его прошлого?
Ответ: Прошлое – это то, что Родж никогда не обсуждает.
Вопрос: Роджер когда-либо рассказывал тебе о том, как он встречался с Beatles или с Rolling Stones, или о чем-нибудь подобном?
Ответ: Нет.
Вопрос: Какую музыку он теперь слушает?
Ответ: У Роджера действительно есть небольшой магнитофон, но у него всего несколько кассет, в основном записи концертов классической музыки. Он действительно больше не интересуется музыкой. У него, правда, есть акустическая гитара, может он для себя на ней иногда и играет, но я никогда не слышал.
Вопрос: Что Роджер думает о себе… он вообще вспоминает о своем прошлом? Как ты думаешь, понимает ли он, что оказал очень большое влияние на многих других артистов?
Ответ: Родж не проявляет ни малейшего интереса к своему прошлому, он настолько теперь далек от всего этого блеска мира шоу-бизнеса, к которому он когда-то стремился, что, я уверен, его сильно удивляет то, что кому-то еще может быть так важно, что он пел несколько песен и немного играл на гитаре в шестидесятых.
Вопрос: Что бы ты хотел сказать потенциальным посетителям дома Роджера в Кембридже?
Ответ: Я действительно очень бы хотел сказать одну вещь тем людям, которые хотят встретиться с Роджером – пожалуйста, НЕ НАДО!!! Я знаю, что многие фанаты искренне желают ему добра, но ему действительно не нравится, когда поклонники стучатся в его дверь практически каждый день. ПОЖАЛУЙСТА, оставьте его в покое, чтобы он мог счастливо жить своей жизнью. Я могу точно сказать, что сейчас он действительно счастлив и доволен жизнью, и ему было бы еще лучше, если бы не приходилось встречаться с фанатами, слоняющимися вокруг его дома и нервно стучащими в его дверь. Я бы так же был бы очень признателен, если бы те, кто знает домашний адрес Роджера, воздержались бы от его разглашения. Пожалуйста, не говорите людям, где он живет. Ведь у каждого же есть право на уединение и покой. Если бы Роджер еще оставался в музыкальном бизнесе, эта невозможность полностью оставаться в тени еще была бы более или менее справедливой - как часть игры по правилам, но он ведь не записывался более ДВАДЦАТИ ЛЕТ! Пожалуйста, проявите хоть немного уважения, и оставьте его в покое. Я знаю, что Роджер действительно тронут участием поклонников, но он был бы намного более счастлив, если бы вы просто дали ему спокойно жить своей жизнью.
Вопрос: А что Роджер говорит тем людям, которые стучат в его дверь… или просто захлопывает ее?
Ответ: Иногда он может впустить их в дом; но обычно он просто старается как можно более вежливо закрыть дверь.
Вопрос: Как ты думаешь, может ли Роджер когда-либо описать историю своей жизни, в книге или в чем-то подобном?
Ответ: Я думаю вряд ли. Ему просто не захочется вспоминать о том периоде его жизни, который стал причиной его срыва и удаления от общества. Время его игры в Pink Floyd было так давно, что он просто хочет мирно жить и заниматься живописью, чтением, чем угодно.
Вопрос: Ты говоришь, он занимается живописью, видел ли ты что-либо из его работ, и если да, то можешь ли ты их описать?
Ответ: Он любит пробовать себя в различных стилях живописи; в последнее время его привлекают различные повторяющиеся геометрические формы. Я видел абстракционистские масляные полотна, натуралистические акварели, резьбу по дереву. Я с ним много не говорил о живописи, поэтому не могу вам точно сказать, чего он хочет добиться. В последние несколько лет он писал – исключительно для своего удовольствия – книгу об истории художественных искусств, о том, как они развивались на протяжении истории человечества. Я не читал ее, и сильно сомневаюсь, что он когда-либо захочет ее опубликовать, тем не менее, он набрал ее на компьютере, и я полагаю, что это доставило ему огромное удовольствие.
Вопрос: Участвует ли Роджер в семейных торжествах, таких как рождество, или дни рождения. Планируете ли вы чего-нибудь на его пятидесятилетие.
Ответ: Было бы, конечно, чудесно, если бы Роджер мог принимать участие в семейных праздниках – он не любит общаться с людьми, и ему очень трудно находиться в большой компании. В то же время, он несколько раз приезжал к нам домой в Лутон, всего на день, а в начале восьмидесятых он был у нас на рождество. Мне подарили электронную игру, не которой можно играть разные мелодии, и я очень хорошо помню, как сидел с ним на диване, и учил его играть на ней простенькие мелодии и игры. К сожалению, в тот вечер никакой примитивной версии 'See Emily Play' он не сыграл…
Вопрос: Каково сейчас душевное состояние Роджера?
Ответ: Это не тот вопрос, на который я смог бы ответить, так как a) это абстрактное и относительное понятие и б) я это не он, и поэтому ничего не могу рассказать об его психическом состоянии. Я могу лишь сказать, что в последние годы я и остальные члены моей семьи встречаясь с ним чувствуют, что он начинает обретать чувство удовлетворенности, он которое потерял после срыва. Он счастлив просто что-то делать по дому, смотреть телевизор, немного рисовать или читать. Беседовать с Роджером - это не то же самое, что беседовать с большинством людей, так как у него действительно довольно странная и обрывочная речь, из-за чего даже какие-то бытовые вещи звучат довольно абстрактно, но в ней всегда есть своя внутренняя логика, и это всего лишь такая манера разговора. Если кто-то до сих пор хочет думать, что Роджер все тот же странный сумасшедший, каким он был в шестидесятых (хотя я уверен, что этот образ – полностью выдумка) – пожалуйста, но мне кажется, что это нечестно по отношению к его вкладу в музыку, и по отношению к нему, как к человеку, по-моему, это самый примитивный взгляд на вещи. То что меня действительно раздражает в отношении прессы к карьере Роджера, так это то, что он описывается как “безумец” – гений рок-музыки, который был настолько “ненормальным сумасбродом”, что не стоит думать о той степени боли и страдания, через которые он прошел в конце шестидесятых и в начале семидесятых. Я думаю, что не вдаваясь в детали, люди не смогут понять подлинную степень нервного срыва Роджера или того огромного давления, под которым он находился.
Вопрос: Есть ли у Роджера что-то вроде собрания вырезок из газетных статей о нем, или что-то, что осталось у него от того времени, когда он занимался музыкой?
Ответ: Я честно не знаю, есть ли у Роджера что-нибудь с того времени, когда он играл в Pink Floyd. У меня есть небольшое количество материала из газет и журналов, но точно нет ничего такого, что уже не было бы напечатано в газетах.
Вопрос: Был слух, что у Роджера есть жена. Правда ли это?
Ответ: Нет. Роджер живет в Кембридже один вот уже несколько лет с тех пор, как умерла его мать – моя бабушка…
Вопрос: Тебя не удивляет, что сегодня музыка Сида воспринимается как большая часть истории рок музыки и все еще покупается тысячами новых фанатов каждый год?
Ответ: Я всегда считал поразительным, что до сих пор существует большой интерес к работам Роджера после стольких лет, и меня не прекращают удивлять все эти странные истории, которые я о нем слышал все эти годы. В них он умирал уже около миллиона раз! На очень многих вечеринках меня представляли как “племянника Сида”, и меня это иногда раздражает, потому что я ведь ничего не сделал, кроме того, что родился в семье Барреттов; хотя я и тронут тем, что людям интересно узнать о жизни Роджера, я бы все же предпочел, чтобы меня не использовали в качестве ходячего памятника. Мои близкие друзья лучше понимают мои чувства, и не афишируют мое родство. Но если я встречаю настоящего поклонника, я рад рассказать ему, чем сейчас занимается Роджер, потому что я понимаю, что многие совсем ничего о нем не знают. А реальность заключается в том, что Родж сейчас гораздо более счастлив, чем он был очень долгое время, и хотя он не совсем общительный, и немного странноватый, он все-таки наконец-то обрел покой, которого у него долгое время не было, если вообще когда-то и был.
Вопрос: Учитывая те трудности, которые были у Роджера в прошлом, каково теперь его отношение к наркотикам. Он когда-нибудь с тобой говорил на эту тему?
Ответ: Понятия не имею, каковы сегодня его взгляды на наркотики, но я не думаю, что нужно сильно напрягать воображение, чтобы представить, какая у него может быть точка зрения после всего, через что ему пришлось пройти из-за них.
Вопрос: Был слух, что Брайан Ино и Джимми Пейдж были друзьями Роджера все эти годы. Что ты можешь об этом сказать?
Ответ: Я знаю, что в одной из книг о Роджере говорилось, что и Ино и Пейдж высказывали желание поработать с ним, и я полагаю, что это и послужило основой для подомного слуха. Я точно не знаю, но по-моему они вряд ли вообще когда-либо встречались.
Вопрос: Когда Pink Floyd снимали видео для Division Bell, большая часть съемок была сделана в Кембридже? Знал ли Роджер об огромном макете его головы, который протащили по улицам города?
Ответ: Я не знал об этом, и я очень сомневаюсь, знал ли об этом Роджер.
Вопрос: Я знаю, что есть неизданный материал Барретта – видео/записи ранних Флойд, демо-версии сольных вещей, и т.д. Участвовали ли ваш отец и другой ваш дядя в переговорах касательно выпуска “Opel”? И если EMI захочет выпустить раритеты Сида Барретта, надо ли им получать от вашей семьи разрешение на подобный проект?
Ответ: Я не в том положении нахожусь, чтобы иметь возможность комментировать подобные вопросы. Вполне могут быть неизданные записи, которые где-то лежат, и я так же бы хотел услышать их, как и любой другой поклонник Барретта, но где эти записи могут быть, я не знаю. Лично я никаких дел со звукозаписывающей компанией не имею, и хотя наша семья действительно помогает Роджеру в его делах с лейблом, мы напрямую не вовлечены в бизнес, и поэтому не знаем, есть ли какие-нибудь редкие записи.
Вопрос: А насколько ты сам поклонник Pink Floyd? Нравится ли тебе пост-барреттовский Флойд, и что ты думаешь о гитарном стиле своего дяди? Вообще, какая музыка тебе нравится?
Ответ: Хорошо, может у меня и предвзятое отношение, но я люблю все записи ранних Флойд, и поздняя их музыка мне кажется немного скучноватой. На самом деле тут нет ничего личного, просто это правда не совсем моя музыка. Мне всегда больше нравилась психоделия, нежели их поздние расслабляющие записи. Мои личные пристрастия варьируются от музыки шестидесятых, типа 13th Floor Elevators и сольных работ Роки Эриксона до таких исполнителей как Джулиан Коуп, Spacemen 3, Игги Поп, Beatles и современной музыки типа Принца, фанка, инди, техно, в общем, всего понемногу. Когда я слушаю музыку Роджера, особенно его сольные альбомы, у меня возникает странное ощущение, которое я не могу объяснить. Когда я слышу, как Роджер поет, я чувствую, что это не тот Роджер, к которому я хожу в гости. Я ведь даже еще не родился в то время, когда эти песни были записаны, и действительно кажется, что они были сделаны другим человеком. Когда я слушаю эти песни, мне становится психологически тяжелее, чем большинству людей, потому что многим легко игнорировать ту боль, которая есть в этих песнях, убеждая себя в том, что эти вещи – всего лишь смешные бессвязные песни рок-психа. Я же не могу этого сделать.
перевод с английского Александра Копылова
при перепечатке необходима ссылка на The Madcap Pages